Как «переварить» информацию о насилии?

В фильмах и книгах — фокусируюсь на сюжете; почему важно показать именно это именно так.

В работе — тщательно записываю/конспектирую насколько можно подробнее. Это и заземляет, и подробности не потеряются, не вылетят из головы.

Как психолог я сфокусирована на профессиональных задачах и техниках, на собеседнике и его чувствах, нахожусь в профессиональной идентичности, которая не затрагивает меня глубоко на личном уровне.

Как зритель насилия, у меня обычно любой просмотр тру крайм или подобного переходит в представление себя на месте героев и что можно было бы сделать лучше. И оттуда какие-то выводы вроде «Ок, если человек бредит и ведёт себя странно, нудно вызвать скорую, а не пройти мимо», «Если вижу насилие, нужно вызвать полицию» или «Стоит доверять своей интуиции, а не затыкать её в угоду вежливости, если что-то чувствуется не так, то уходить сразу» или «Вот такие манипуляции бывают, так выглядит домашнее насилие».

В итоге я ухожу скорее с идеями того, как такое избежать, как действовать там, как насилие выглядит и появляется в жизни, что наоборот даёт больше безопасности вроде «В мире есть такое и такое. Я могу заметить это так и так. Я могу предотвратить так и так. Я могу попытаться убежать так и так. И так далее» 

А если чувства возникают, иногда плачу, иногда больно, но это нормально, чувствовать эмоции тоже нормально, они проходят, а чувства — это только чувства, это не плохо и не страшно, это не может как-то навредить.

Так сложилось, что в основном я спокойно переношу что-то жёсткое в кино, книгах и в тру-крайм историях, в историях знакомых людей. Если что-то кажется невыносимым — отворачиваюсь или перематываю. Почти никогда не плачу от увиденного, только если над фильмами или книгами про войну. Совсем не могу воспринимать насилие над животными (я избегаю жестоких подробностей и фото), и очень сильно злюсь от историй сексуализированного насилия, особенно над несовершеннолетними (обсуждаю это всегда с кем-то из близких, чтобы дать выход моему негодованию: с мужем или подругами). А ещё я редко смотрю картинки и фото, сопровождающие историю, а вот на слух воспринимаю все нормально. 

Иногда я слушаю интервью тех, кто стал жертвами (жестокости со стороны других людей или обстоятельств) или находится на стороне жертв. На интервизиях/ групповых супервизиях можно также столкнуться с историями, которые даже не вообразить. В такие моменты, когда я сталкиваюсь с историями людей, а не художественным произведением, у меня почти всегда присутствует горькое удивление: «чего только в жизни не бывает». И живое удивление: «что только люди не переживают». Потому что в этих историях (как и в условном кабинете психолога) всегда есть человек-рассказчик, у которого есть жизнь «после». Для меня абсолютно всегда истории потерь и смерти — это истории про ценность жизни, про ее мимолетность, то, что заставляет пойти обнять близкого и вспомнить о важном. Ещё у меня просятся какие-то мысли про не-одиночество того, кто переживает, кто горюет. Я мало с этим сталкиваюсь в работе, но считаю важным и в повседневности, если человеку надо и я могу, то свидетельствовать и присутствовать. Чтобы было меньше силы у одиночества и изоляции

Сложный вопрос и трудно ответить. У меня все воспринимается очень по-разному, из разных своих «частей». В фильмах/книгах/ тру-крайм/ новостях я могу абстрагироваться и воспринимать насилие как что-то далекое и мало реагировать. Есть исключения: я сильно реагирую на крики и некоторые триггеры. Военная тема туда входит. Все, что касалось близко меня или моих родных (даже дедов, которые про войну не рассказывали) воспринимается очень тяжело и я стараюсь исключать такие темы из реальной жизни, не читать, не смотреть. Хотя в свое время погружалась достаточно глубоко подростком (чтобы понимать, что происходило, что это вообще).

В реальности все равно такое встречается и довольно близко, тогда я реагирую из другой части — более злой и агрессивной, циничной и кровожадной, теневой. Не в том плане, что выпустить наружу, а остаться в позиции возможности действовать и отвечать на агрессию или какие-то опасные/сложные обстоятельства. Не провалиться в боль, страдания и бессилие.

В терапевтическом пространстве все совсем иначе. Я не включаюсь в свои эмоции  и есть поддержка одновременно. Помогает разделение: вот мои эмоции чуть подальше в стороне, а вот другого человека. Вот факты. Вот пути решения и тп. Т.е там неизбежен анализ и нужно много держать в поле внимания, эмоции не воспринимаются так остро, я все чувствую, даже глубже впускаю, потому что мне надо понимать, но качество их другое — сразу в анализ уходит, какие-то связи и схемы в голове. Это позволяет не уплыть в свои переживания

Есть у меня еще одно определение- мне помогает оставаться на стороне Жизни. Чего бы это не касалось, внутри есть импульс сохранить, защитить, утвердить свое, сотворить что-то. Сложно объяснить на уровне чувств, но в любом мракобесии можно найти эту крупинку

Когда есть, КАК справляться, легче.

Слышала однажды от врача роддома (или гинеколога — не помню) — Как мужей пускать на роды? С ними там возни больше, чем с женщинами — они от увиденного по стенке ползут!.

А я занималась в двух центрах естественных родов, и, насколько  помню, ни один из «родивших мужей» не потерял самообладания.

Потому что они не были пассивными и неподготовленными наблюдателями, они знали, что происходит, и какова их роль в этом процессе.

Пишу это не для рекламы домашних родов, и дискуссии о том, насколько они плохи/хороши, тоже бы не хотелось.

Просто в моей жизни это, наверное, самый яркий пример того, что многое зависит от роли, в которой находится человек, его компетенций и возможностей.

Я, как всегда, не уверен, что мой опыт будет… как сказать, помогающим, но мало ли. 😊😇

Если говорить о фильмах, книгах, тру крайм и рассказах про войну, очень многое для меня будет зависеть от контекста.

То есть, у меня это не вызывает линейную реакцию. Чем дальше или вымышленнее событие, тем больше вероятность, что у меня будет просыпаться злость и я буду очень ждать, когда таки случится возмездие. Если оно не случается или оказывается таким… мимоходным (типа «глав.гад поскользнулся и шею свернул»), у меня будет сильное внутреннее негодование.

(понимаю, что это нечеловеколюбиво, но вот… увы… как есть. Со всеми моими пацифистскими ценностями и прочим, в конце «Возвращения Одиссея» я прям всем собой неистово поддерживал происходящее)

Если это что-то более реалистичное, более близкое во времени, а еще и масштабное (если мы говорим о войне), у меня будет много именно не злости, а гнева и внутренних вопросов «как так происходит, что такое происходит». Спасаюсь через книги людей, которые занимаются этим (дома стоит целая полка Дугласа — профайлера из Квонтико), тех, кто во всех этих ужасах находил силы поддерживать других (Франкл).

Стараюсь направить свой гнев в чувство сострадания и поддержку тех, кто может сталкиваться с насилием сейчас.

Для меня это про возможность не быть молчаливым наблюдателем ужаса, а делать какой-то вклад хотя бы в посильное снижение последствий.

Если это что-то совсем близкое по времени (качественно снятая художка, трукрайм, который географически или исторически близок)… ну, что ж… тушите свет, сливайте воду — ближайший месяц никто из домашних кроме меня в темное время суток из дома не выходит. А в светлое я могу очень дергаться, если кто-то не дома. 😂😅 Я фиг знает, но в отношении себя страх не работает. А в отношении близких просыпается страх, от которого очень сложно отвязаться. Благо, домашние в курсе, и у нас это не про тиранию, а про взаимное знание, у кого какие загоны.))

Через какое-то время мозг несколько расслабляется, хотя может еще эпизодически неожиданно накатывать.

В профессии…  в профессии, как ни странно, мне в чем-то бывает… не то, чтобы проще справляться. Там есть, КАК справляться. Там как раз есть та самая возомжность не быть молчаливым участником, а быть активной поддержкой, быть тем, кто рядом. Быть тем, кто может оставаться рядом и выдерживать, когда рассказывают о всяких ужасах. И я знаю, что само это «бытие рядом» и выдерживание иногда значат очень много.

Плюс, в работе у меня включается внутреннее топливо «гнев». Все во мне сопротивляется тому, что история каких-то *******, сотворивших с человеком всякую дичь, оказалась победительницей и мэйнстримом. Это не про обесценивание и «ну, жив_а же, и радуйся». Это про то, что придает сил оставаться рядом и искать пути к восстановлению, к предпочитаемой истории, к признанию этого опыта и вместе с тем к возвращению авторства, к подсвечиваю и выстраиванию опор.

Я в целом думаю, что у меня в этом плане золотая профессия. Когда смотришь на дичь, творящуюся вокруг, есть возможность возвращать себе ощущение, что хоть в чем-то, хоть для одного человека можешь помочь, можешь хотя бы в этом повлиять на реальность и немноооожко подвинуть ее в сторону такой, какой тебе хотелось бы ее видеть.))

1. Минимизирую «тяжёлое» в своей жизни: не смотрю новости, не поддерживаю диалоги про войну, не смотрю тру-крайм, ужастики и прочее, не работаю с некоторыми темами, с которыми мне «очень сложно»

2. Если в работе сталкиваюсь, то стараюсь уделить этому внимание. Позаботиться о себе после тяжёлой сессии, к примеру.

3. Мне помогает всегда вопрос " что я могу сделать в этой ситуации? Могу ли я реально помочь?» И тут чаще всего ответ очевиден, что в работе «да, могу», в остальном «нет, не могу или нет ресурса»

4. Периодически напоминаю себе, что этот мир местами жесток и несправедлив. Но я выбираю концентрироваться на чём-то хорошем и добром. Не игнорируя боль и страдание, а просто не запускать их глубоко в сердце.

5. Занимаюсь волонтерством. Мне кажется, это хороший ответ несправедливости и некое уравновешение добра в этом мире. Мой маленький хороший вклад в мир.

Вот как-то так)

Моя борьба с тру краймом самая эффективная — я его не смотрю))

И от новостей отписалась, потому что они правда могли меня на несколько часов выбить из колеи, и я не могла работать и нервничала. Пока самое лучшее, что я смогла придумать для сохранения равновесия, это без необходимости не сталкиваться со сценами насилия
Даже Атаку титанов не стала досматривать, зачем себе нервы поднимать — не нравится, нервничаю, неприятно. Зачем продолжать?))

Если у меня есть силы моральны смотреть трукрайм или новости, то я все еще стараюсь обходить стороной часть тяжелых тем, ибо не все могу перенести без вреда себе, при попадании у мое инфополе тяжелых новостей против моей воли в моменты, когда я не готова, никак нормально справиться не получается, максимум могу это обсудить с друзьями (в целом разговоры на такие темы с людьми со схожими взглядами мне очень помогают), но чаще просто стараюсь игнорировать все новостные источники и истории с жестокостью. Я так полностью перестала смотреть Топу, мне нравились у него только видео рубрики топ-сикрет, но уже несколько лет такое смотреть я не могу ни в каком виде. Фильмы тоже стала жестко отбирать по критерию жестокости, в жизни я ни с чем таким не сталкиваюсь, я в целом в жизни часто просто сижу дома или гуляю с друзьями и не обращаю внимание в этот момент на все остальное. Но вот при рисовании и изучении анатомии для рисования мне нужно найти моральные силы, ибо порой картинки выглядят жутко, да и не все идеи или заказы добродушные и без насилия, так что поиск референсов откладывается до момента моей готовности видеть и рисовать такое (да и сейчас таких картинок я рисую гораздо меньше и намного реже).

Я не могу смотреть или слушать трукрайм, для меня это совершенно невыносимая история, даже если рассказ деликатный. Это притом, что я очень люблю детективы (фильмы, книги) и адаптированные сериалы по реальным историям, смотрела очень много. А что касается войны — я что до нынешней войны, что сейчас не могу ни смотреть что-то, ни читать, слишком много боли. При этом работать с людьми на эту тему (я психолог) мне как раз нравится и важно — это точка, где мы встречаемся, можем разделить переживания, можем почувствовать себя вне одиночества, испытать какую-то близость и глубину.

Всё очень сильно зависит от сути информации и её подачи. Есть темы, которые я никогда не стану смотреть. Им достаточно просто мелькнуть, и мне станет плохо. К сожалению, полностью исключить такое невозможно.

Также для меня не существует мира в цветочках и без насилия, так что я относительно сдержанно отношусь к факту того, что в нём такое бывает. Если не вникать глубже. Я могу довольно легко отключиться или переводить в «это просто рассказ».

У меня есть периоды, когда я запрещаю себе смотреть то, что может меня ранить. Иногда у меня запои по интересующей теме, которая довольно болезненна, но поскольку является частью специнтереса, я не отказываюсь от неё полностью. Просто запрещаю себе смотреть на какое-то время.

Несмотря на то, что исследователи криминалистики могут показаться жуткими людьми, которым нравятся чужие страдания, это вовсе не так; немало людей смотрит нечто вроде трукрайма чтобы справиться с фактом насилия, как бы странно это ни звучало. Как «знать, как оно выглядит, чтобы вовремя распознать», вроде того. Знать, что предпринять, не растеряться.

Как человек я по разному реагирую на насилие в жизни, очень зависит от состояния. Иногда тяжело переношу, иногда вообще не замечаю (не в смысле позволяю, а тупо как жужжание мухи — пролетело что-то мимо и пусть себе).

Жестко дозирую то, что я вообще смотрю (например, я почти не смотрю новости). Самое значимое и так все вокруг начнут обсуждать

Отрезаю себе доступ к тому месту, откуда это получилось. Если избежать места невозможно, жалуюсь близким, вместе говним.

Переключаюсь на что-то другое (например, трукрайм!!!) потому что там менее болезненно, вышибаю одно другим.

Переключаю деятельность, короче.

И обязательно иду слушать музыку, это моя отдушина.

Первое правило «бойцовского клуба» — не отравмироваться лишний раз обо что-либо. Это касается худ.литературы и сериалов. Просто стараюсь не смотреть и не читать «травма порн», где повествование вокруг этой темы. Если же столкновение неизбежно, то стараюсь отслеживать свою реакцию и не углубляться в подробности. К сожалению, это становится проще, потому что неизбежно теряется чувствительность к некоторым темам (

Сцены насилия в книгах и фильмах я переношу нормально, если в рамках моей «нормы». Не смотрю разного рода ужасы. Тру крайм никогда не понимала. Рассказы про войну сейчас вызывают меньше ужаса, чем 3 года назад. Сердце немного очертсвело. Новости именно читаю редко, но почти каждый день смотрю за завтраком новостных блогеров. Проживаю это нормально, периодически охуеваю. Эмоции блогеров-комментаторов и их анализ помогают мне эти новости переварить.

Херово переношу сцены насилия над женщинами. Если увижу сцены насилия над животными или стариками — выключу сразу.

Привет!

Я работаю с пострадавшими от домашнего насилия. Иногда это кризисные случаи, когда нужно спасаться прямо сейчас.

И я про себя поняла, что мне с жестью прямо хорошо, как бы это ни звучало. Я быстро собираюсь, мне не страшно, не больно. Я могу выдерживать и человека в его любом состоянии, и решения принимать. Так было всегда. И с фильмами, и с историями в сми, везде. 

Но при этом мне особенно тяжело в другом. В выдерживании бессилия и неопределенности. Например, когда моя работа завершена. И я просто жду ответа, все ли с человеком в порядке.

Для меня это значит, что помощь мне нужна не во время стрессовой ситуации, а после или до. Мне помогают супервизии и чат с коллегами, гулять и возвращаться в тело через спорт или дыхание. Больше видеть красоты жизни, счастья людей.

Старательно избегаю такого контента. Не считаю нужным и полезным погружаться в такие истории. Приоритет у меня сохранять свою стабильность для работы и семьи.

Очень злюсь на авторов которые без предупреждения начинают много и неаккуратно рассказывать про насилие и прочее внутри интервью или другого шоу. Перематываю или выключаю.

В работе (психолог) я понимаю смысл этого погружения и свою роль, поэтому могу контактировать с тяжелым опытом без ущерба для себя.

Привет!

Раньше я справлялась со сценами насилия в фильмах и книгах, с рассказами о насилии в прошлом, потому что понимала, что этого никогда не было или уже прошло. Нет, не то, чтобы не цепляло, но и не затопляло на долго.

Сейчас, когда я работаю с людьми, пострадавшими от насилия, и с людьми, применяющими насилие, сцены насилия в книгах и фильмах воспринимать гораздо сложнее. Ну, в смысле, я справлюсь, конечно, но просто не хочу справляться.

В профессиональной сфере я позволяю себе реагировать на рассказы клиента и говорить ему о своих чувствах по поводу рассказа. Я не считаю, что психолог должен быть бесчуственным и безэмоциональным. И тут мне помогает идея, что один из способов справляться с нарушенными ценностями и трудными эмоциями — помощь другим. Вот я и помогаю. Я не беспомощна, когда я сталкиваюсь с человеком, затронутым насилием, у меня есть, что ему предложить, как в плане рефлексии, так и в плане техник, помогающих пережить то что с ним случилось и жить дальше.

Влияет ли на меня специфика моей работы? Да, влияет. Но и техники для того, чтобы справляться с этим влиянием у меня есть.

Привет. Хочу тоже откликнуться

 Тяжело переживаю и не смотрю такие фильмы/книги. Не понимаю смысла, знаю что очень чувствительно воспринимаю и проживаю художественные даже придумки, поэтому в какой-то момент перестала смотреть ужастики, про войну и тп. Исключение совсем уж фантазийные баталии или что-то типо Джона Уика без особой реалистичности.

Замечаю, что после трукрайма случайного (иногда интерес есть) может тревожность и страх темноты снова проснуться и общее ощущение небезопасности на улице, подозрение к людям.

Когда не смотрю, случайные кадры/ разовые истории мимо проходят и не задевают.

В профессиональной среде иначе ощущаю, потому что фокус мой не на сцене насилия, а на помощи человеку сейчас

Привет!

У меня были прям ОООЧЕНЬ большие проблемы со своей реакцией на насилие в контенте/в жизни в более раннем возрасте. Настолько, что это было прямо конкретно проблемой — ну типа почитал «не ту» книжку, потом сидишь буквально с симптомами ПТСР и спать не можешь «и мальчики кровавые в глазах"(тм).

При этом, как это ни странно, у меня почему-то была какая-то «обратная перспектива травмирования»: описанное в книгах/кино травмировало больше, чем реальные новости/события из жизни, а реальные новости — больше, чем травматические события, происходящие непосредственно со мной.

Понятно, что в том возрасте ттт я не становился жертвой террористов итд (хотя некоторые ситуации, сильно выходящие за грань «нормальных» даже по тем меркам, у меня были), но в целом — я вижу, что в среднем людей больше задевают события, произошедшие лично с ними (типа буллинга в школе, например), нежели параллельно прочитанная сцена насилия в книге — вот у меня было ровно обратным образом.

 Когда я думал над этим, я пришёл к выводу, что чем «бессильнее» я как наблюдатель — тем мне тяжелее сталкиваться с информацией о насилии. Поэтому там, где я могу повлиять непосредственно — ситуация задевает меня меньше, чем там, где я «просто смотрю».

И даже на уровне контента — чем «нереалистичнее» контент насилия в книге, тем мне хуже. Я могу, условно скремнившись и поплакав, почитать Ремарка или Шаламова — потому что там будет некий катарсис, потому что это реальные судьбы людей, на них возможен какой-то отклик, они к чему-то тебя приглашают (как минимум — активно вовлекаться в историю, осознавать её).

А вот от какого-то фильма типа «реки кетчупа» или от бессмысленного порно-фанфика с расчлененкой мне будет реально очень плохо — поскольку это какое-то бессмысленное «насилие ради насилия», ни к чему.

Но, как я уже говорил, это было серьёзной проблемой, глобальная непереносимость «триггерного» контента. Поэтому я довольно много с этим копался, и вот что помогло лично мне.

1. Проработка моего собственного кПТСР (нейропсихологическая, в первую очередь EMDR и прочее, ну и вообще психотерапия). До этого любой внешний триггер ощущался так, как будто я «без кожи», а после этого — толерантность и устойчивость намного выросла. Поскольку выяснилось, что многие темы насилия попадали по каким-то личным триггерам (не обязательно конкретно вспоминаемым, я полагаю, там и вообще какой-то доречевой опыт был). А после проработки каких-то глубоких слоёв всего этого — стало намного лучше. Но мы там с психотерапевтом прямо глубоко копали.

2. Вдумчивая проработка темы личных границ в психотерапии. Мне в семье навязывали гиперэмпатию и обязанность страдать из-за всего в мире и контейнировать эмоции родственников. Когда я снял это «седло» и понял, что реально ИМЕЮ ПРАВО не вовлекаться или вовлекаться ровно настолько, насколько могу и хочу себе позволить — стало гораздо легче.

3. Некоторая «пересборка» картины мира, как это ни странно, религиозной. Я тут вот о чём. Несмотря на то, что в моей советской семье был принят светский культурный атеизм, анализируя свои убеждения, я пришёл к выводу, что базовый бэкграунд из христианской картины мира всё равно влияет. Условная концепция «мира до грехопадения», где лев, значит, возлежит с агнцом и никто никого не обижает, а потом кто-то согрешил — и понеслось.

В общем, копаясь в своих ощущениях от столкновения с насилием, я понял, что еще очень сильно дополнительно травмируюсь об чувство вины и ответственности — даже в тех ситуациях, где я НИКАК  не могу повлиять, оставалось всё равно это «О ужас, но такого же НЕ ДОЛЖНО происходить в мире!..» — и дальше всё вот это богоборческое заламывание рук и экзистенциальный кризис, как будто это ты за всё отвечаешь и немедленно должен всё исправить.

Поэтому мне прямо ооочень сильно помогло принять для себя другую мировоззренческую концепцию — что мир дуален и уравновешен, в нём есть место и добру, и насилию, всё идёт примерно своим чередом, этакий такой Circle of Life.

Это, кстати, из африканских/афрокарибских традиций. :) Люблю их, они очаровательно витальные. При этом это не подразумевает «смирения» и «принятия» всего происходящего — столкнувшись с насилием, ты можешь спасаться от него, негодовать, мстить, стараться его приуменьшить, ненавидеть насилие — всё, что угодно. Просто общую идею мировой гармонии это никак не отменяет.

Это был, наверное, тоже такой очень глобальный мировоззренческий сдвиг, после которого меня сильно попустило.

ПОДЧЁРКИВАЮ! Это НЕ означает, что я нормализирую насилие или считаю «пусть происходит». На своём участке ответственности я с ним не соглашаюсь и борюсь, хочу приуменьшить его количество и так далее.

Просто я больше не чувствую какой-то вселенской вины и личной ответственности за то, что в мире происходит какая-то лажа.

Для меня это, наверное, примерно из той же копилки, что принятие идеи Смерти. Ну вот да, смерть есть, жизнь есть, насилие и беды иногда происходят — а теперь посмотрим, что мы можем сделать на вверенном нам участке. Без комплекса ответственности за всё.

(Но это мои фирменные лайфхаки — пока я не решу проблему на глобальном мировоззренческом уровне, она для меня не решается.)

4. Знакомство со своей теневой стороной и принятие своей агрессии. Тоже была ооочень глобальная внутренняя работа, в терапии и не только.

Если мы отменяем концепцию «беззащитного мира» (где лев с ягненком и всем хорошо), то, соответственно, начинает вызывать большие вопросики концепция «беззащитного себя».

Поэтому для меня тут было важным принять и признать свою агрессивность и своё гипотетическое право на насилие (право — это не означает, что я собираюсь его использовать, так же, как и ношение оружия не подразумевает автоматом, что ты будешь из него палить по мирным людям).

И теперь уже ты — не беззащитный ягненочек, которого рвут какие-то инфернальные монстры, а тоже не самый хороший мальчик в этом вашем Готэм-Сити с револьвером наперевес.

Я думаю, это знакомо многим, кто работал с травмой (и у себя, и у других) — важность вот этого понимания, что ты не беззащитен, что ты можешь себя отстоять (себя и то, что тебе дорого).

И сюда, на самом деле, много всего — начиная от права на чОрный юмор и цинизм (с пониманием границ его уместности, понятно) и до признания всех сложных социальных переплетений власти-насилия-либидо и прочего того обезьяньего, в чём иногда так не хочется себе признаваться.

Ну и умение проявлять агрессию там и тогда, где иначе не обойтись.

Опять же, моя позиция тут — что чем лучше ты это умеешь замечать и признавать (и в других, и в себе) — тем лучше можешь контролировать и использовать управляемо, а не как тот ёжик, «Это не я, это не я».

С этим я тоже возился — и в терапии, и в телесных практиках, и в экзистенциальном каком-то измерении… Искал себе подходящие культурные референсы и не только.

Очень люблю свою «злую» часть. Обожаю просто. :)

Вообще, наладить себе красивую Тень (и вообще признать, что она есть) — это просто дивно повышает устойчивость ко всяким страшным штукам. По крайней мере, для меня это так.

5. И последнее (но далеко не самое маловажное) — это то, что я для себя называю «празднование витальности», празднование жизни. В какой-то момент я для себя понял, что единственное, что можно противопоставить смерти — это жизнь, простите за ужасающую банальность. :) Но это не умозрительно, а как раз максимально конкретно, на уровне тела.

Начиная от — как там было в том меме — «яростно спите по 9 часов, непримиримо ешьте вкусную еду» итд. И заканчивая тем, что мне очень важны любые телесные практики, напоминающие о чувственности и о жизни.

Мой способ справляться с ужасом — это танцевать и обниматься. Да, чисто физически тоже — заземление в моменте, эндорфинчик, чувство собственного бессмертия.

Причём танцую я латиноамериканские танцы (бразильские и аргентинские), а они, помимо того, что позволяют пестовать чувственность и радость, они — не про «безопасный» мир. Они как раз про мир довольно хищный — где возможны и агрессия, и несправедливость, и смерть, и тоска, и секс, и ещё много чего. И радость, много-много радости — не отрицая всего вышеперечисленного и не отворачиваясь от него.

Тут для меня важно, что жизнь в данном случае — она тоже такая, немало хтоническая (в хорошем смысле слова), про очень корневые и очень хищные вещи.

Мне такая практика очень помогает поддерживать контакт с этим миром. Это что-то вроде рисунка на блокноте, который мне однажды попался — там был скалящийся череп, и подпись — «Улыбайся, пока тебе не выбили зубы».

Да, это такая, возможно, не самая белая и пушистая картина мира. Но она реально помогает — лично мне, подчёркиваю — сохранять устойчивость и благополучие.

Ну, а вообще мне ещё очень нравится эта идея ответа на насилие — жизнью и искусством. В частности, меня совершенно завораживает здешняя аргентинская, например, привычка проводить в мемориалах памяти жертв диктатуры — танцевальные практики, концерты, есть, пить, веселиться, смеяться, делать кружки для детей итд. Потому что если не так — то как иначе-то.

Я как-то просто в какой-то момент для себя понял, что — смерти-то меньше, к сожалению, скорее всего, не будет — поэтому единственное, что ты можешь сделать — это сделать побольше жизни. Да, и начинай прямо сейчас. :)

При этом для меня сейчас есть довольно разные способы «справляться», если говорить о:

— выдуманных сеттингах (книги, кино)

— реальных новостях, не касающихся меня лично или моих близких прямо сейчас

— клиентских историях

— моей собственной биографии.

Что касается выдуманных сеттингов — то в них я насилия по-прежнему избегаю, оно мне неприятно, поэтому я просто жёстко фильтрую контент.

Что касается реальных новостей — то тут у меня работает нарративный протокол «выхода из травмы свидетеля»: задать себе вопросы — какие мои ценности затронуты? Что я могу сделать, чтобы помочь себе прямо сейчас? Что я могу сделать, чтобы что-то противопоставить этому, укрепить и сильнее проявить свои ценности? Итд.

В общем, выход из бессилия через обнаружение каких-то важных связей — и действий на их основе.

Что касается клиентских историй — то тут мне держаться, наверное, легче всего, потому что — плюсану к вышенаписавшим — из профессиональной позиции проще сохранять нужную отстранённость и сфокусированность. Плюс сам факт того, что ты МОЖЕШЬ сделать с последствиями этого насилия что-то прямо сейчас, что ты МОЖЕШЬ хотя бы немного помочь — он наполняет такой радостью, что она, пожалуй, даже превосходит гипотетический ужас истории.

Поскольку исходя из картины мира, описанной выше — насилие это увы отчасти «норма». Это очень горько, но оно не удивляет.

А вот возможность деятельно вмешаться и как-то помочь — реально чудо. Тут абсолютно плюсану к Давиду про «чудеснейшую профессию с возможностью вмешаться и помочь».

(Относительно «нормы» — возможно, мне тут ещё помогает то, что я довольно много вообще читал и смотрел про всякие… сложные периоды человечества — войны, диктатуры итд, несмотря на то, что мне это тяжело — и в целом довольно неплохо себе представляю, «а как вообще бывает» и что люди могут друг с другом делать. Нельзя сказать, что это представление меня радует, но информация такого рода хотя бы не становится для меня «шокирующим откровением» — я знаю, что так, к сожалению, бывает).

Что касается моей личной реакции на события непосредственно моей жизни — ну, тут много всего помогает, от психотерапии до решения всех этих вопросов на каком-то более глобальном экзистенциальном уровне. Но это уже тема более личная. В целом тут могу повторить то, что сказал выше — мне важно бывает выстроить какую-то «систему всего» и логику происходящего, а не сидеть с немым вопросом «ну как так-то». Поэтому мне важно бывает вообще понимать контекст произошедшего — социальный, политический, религиозный, экономический, какой угодно.

…Как-то так, наверное.

А, да — ещё на основе своего опыта написал однажды гайд «Зубастая книга: как читать сверхчувствительным людям»: vk.com/wall431 186 618_41 100 — про подбор литературы, когда многое триггерно, и про то, что делать, когда с триггером не разминулся. Если будет ценно, можно делиться, конечно.

Спасибо за вопрос! 🙏

Надеюсь, не утомил таким развёрнутым описанием.